«Рождественские образовательные чтения» и религиозная ситуация в России

Международные Рождественские образовательные чтения стали доброй традицией. В последние годы торжественное открытие их проходит в Кремлевском Дворце съездов, что само по себе знаменательно. Ведь еще несколько лет назад проведение одного из секционных заседаний в Министерстве образования РФ с торжественным вносом и выносом иконы воспринималось как нечто вызывающее.

Все-таки мы живем в удивительное время. Все меняется настолько стремительно, что общественные явления, еще вчера казавшиеся сенсационными, сегодня становятся обычными, даже обыденными. Невольно обращает на себя внимание тот факт, что если на первых Рождественских чтениях присутствовало 200—300 человек, то сейчас в Кремлевский Дворец съездов слушателей собирается свыше пяти тысяч. И называться Рождественские чтения стали Международными, потому что на них присутствуют также представители дальнего и ближнего зарубежья. Подобная массовость и активность — показатель положительных изменений в общественном сознании. О многом говорит и тематика самих Чтений: церковь и общество, церковь и образование, церковь и культура, государственно-церковные отношения. Все это свидетельствует о том, что идет активная переоценка ценностей, отвечающая запросам современного российского общества.

Необходимо подчеркнуть, что ни государство, ни общество оказались не готовыми к активному признанию религии, стремлению освоить ее традиции и ценности для решения актуальных проблем.

 

Можно уже считать историей год 1989-й — празднование 1000-летия крещения Руси. Для многих тогда было полной неожиданностью, что этот юбилей оказался не конфессиональным, а всенародным праздником. Правда, признание себя православным было для многих номинальным: сходить в воскресенье в храм, поставить свечку и осенить себя крестным знамением. Но осознание себя православным было больше показателем роста национального самосознания, чем причастности к конфессии. А это самым существенным образом затронуло государственно-церковные отношения, жизнь и деятельность религиозных организаций и граждан, исповедующих различные религии. Стали подвергаться реформированию казавшиеся еще совсем недавно окончательно решенными вопросы, такие, как роль и место религии и церкви в социально-политической и духовно-нравственной жизни общества. Однако процесс формирования новой государственной политики на всем советском геополитическом пространстве оказался более трудным, противоречивым и даже трагичным, чем это предполагалось. К сожалению, почти нигде в ходе объявленных «реформ и преобразований» не удалось избежать втягивания религиозных организаций и верующих в столкновения на стороне различ¬ных политических партий, групп, кланов; соблюсти принцип равного со стороны государства отношения к религиозным организациям, к верующим и неверующим. В результате — политизация религии и клерикализация политики государства и его институтов; нарастание напряженности в межконфессиональных отношениях; раскол (в явной или скрытной, но реально существующей форме) общества по вероисповедному признаку. Свой путь в разработке государственной политики в сфере государственно-церковных отношений прошла и Россия, о чем, в частности, свидетельствуют разработка, принятие и реализация на практике двух федеральных законов о свободе совести и вероисповеданий.

Однако и сегодня нельзя с уверенностью сказать, что российское государство имеет целостную, научно обоснованную, концептуальную модель своей политики в сфере свободы совести и вероисповеданий, что полностью изжиты методы авторитарно-административного регулирования деятельности религиозных объединений; что в обществе утвердилось равное, подлинно демократическое отношение ко всякому (в рамках закона) мировоззренческому выбору человека и гражданина. Поэтому можно предположить, что в правовые основы вероисповедной политики будут вноситься те или иные изменения, приближающие российское законодательство о свободе совести к общепризнанным международным образцам.

Вспомним, что «Парад суверенитетов», прокатившийся по России в начале 90-х годов, привел, кроме прочего, к тому, что правящие элиты «неправославных» регионов достаточно откровенно продемонстрировали стремление опереться на традиционные для них религии, в частности, ислам. И если развал СССР в декабре 1991 года наметил разъединение славянских народов, традиционно исповедовавших православие, то последующие события надломили второй исторический «хребет» Российского государства — союз «православных» и «мусульманских» народов. Верующие неправославных исповеданий болезненно восприняли нарушение принципа правового равенства религий. Боязнь возрождения не лучших традиций царской России (деление религий и церквей на «первенствующую», «терпимые» и «гонимые») присутствовала в публичных выступлениях руко¬водителей и представителей ряда церквей и дено¬минации. На этой почве возрождались трения, казалось бы, навсегда ушедшие в прошлое, возникали новые. Нерелигиозная часть общества тоже испытывала дискомфорт. Религиозная свобода, зачастую трактуемая как право на никем и ничем не контролируемую деятельность, воспринята была ими как агрессия, насилие над совестью; возникло мнение, что российское общество искусственно клерикализуется. Симптомы этого явления отчетливо прослеживались в армии, культуре, СМИ (особенно на ТВ), в образовании, в органах государственного управления.

В этой социально-политической ситуации по инициативе Московского Патриархата и были организованы Рождественские образовательные чтения, которые с самого начала призваны были играть не только роль религиозного просвещения. На них приглашаются преподаватели православных образовательных учреждений, светские педагоги с православной ориентацией, организовавшие у себя курсы религиоведческих дисциплин или желающие такие курсы открыть, священнослужители и преподаватели духовных академий, представители министерств и ведомств, которые в той или иной мере занимались «религиозным вопросом».

С самого начала в центре внимания участников Рождественских образовательных чтений стоял вопрос: «Как соединить светское образование детей с их религиозным воспитанием?» Известно, что Закон «О свободе вероисповеданий» закрепил принцип: государственная система образования и воспитания носит светский характер и не преследует цели формирования того или иного отношения к религии. В соответствии с ним преподавание вероучений, а также религиозное воспитание могло осуществляться в негосударственных учебных и воспитательных заведениях, частным образом на дому или при религиозном объединении, а также факультативно по желанию граждан представителями религиозных объединений с зарегистрированным уставом в любых дошкольных и учебных заведениях и организациях.

Закон также подчеркивал, что преподавание религиозно-познавательных, религиоведческих и религиозно-философских дисциплин, не сопровождающееся совершением религиозных обрядов и имеющее информативный характер, может входить в учебную программу государственных учебных заведений.

Именно этот принцип — преподавание без совершения религиозных обрядов, — а также финансовая поддержка учебных заведений со стороны миссионеров привела к тому, что в общеобразовательной школе оказались представители нетрадиционных для России деноминации, а священников с их рясами и иконами не пускали на порог. Поэтому светский характер образования в государственной системе воспринимался православными как «скрытый атеизм», а Закон не мог защитить детей православных родителей от влияния таких учителей, как Мун и ему подобных.

Естественно возникал вопрос: как может вместить в себя детское сознание взаимоисключающие представления, получаемые в школе и дома? Плюрализм общества обернулся плюрализмом для индивидуума, психологически неспособного совместить несовместимое. Не менее остро ставились вопросы: где и как готовить православных преподавателей, издавать учебники и учебные пособия, как изменить систему воспитания в светской школе, чтобы приблизить ее к традиционным ценностям? В центре внимания участников Чтений были и проблемы подготовки кадров для культовой деятельности, строительство храмов, благотворительность и миссионерство.

Было очевидно, что на первых порах церковь собственными силами навалившиеся проблемы решить не сможет, если не будет использовать светские образовательные учреждения, не подготовит кадры для своих нужд из числа светских учителей путем переучивания их на всевозможных катехизаторских курсах. Поэтому одним из результатов уже первых Рождественских чтений стал Договор о намерениях между Отделом религиозного образования и катехизации Московского Патриархата и Министерством образования РФ, в котором, кроме прочего, было заявлено об организации катехизаторских курсов на базе педагогических вузов, о совместном издании учебников и учебных пособий по религиоведческим дисциплинам. Характерно, что руководители органов образования «неправославных» регионов выступили с официальным протестом: федеральное министерство не вправе заключать подобные соглашения лишь с одной из конфессий.

С весны 1993 года на федеральном уровне наблюдается стремление избежать неблагоприятного развития ситуации, выйти на новый уровень конструктивного диалога со всеми религиозными объединениями. Б. Н. Ельцин встретился с главами и представителями церквей и деноминации. Он продемонстрировал заинтересованность государства в диалоге и партнерстве со всем спектром религиозных объединений, исходя из конституционного принципа равенства религиозных объединений перед Законом; заверил присутствовавших в непременной ликвидации допущенных ошибок со стороны органов власти; информировал о намерении создать в аппарате Правительства орган, ведающий проблемами реализации свободы совести в жизни российского общества.

Весной-летом 1993 года вопрос о внесении изменений в Закон «О свободе вероисповеданий» активно дебатировался в Верховном Совете РФ. Спор шел по следующим предложениям, внесенных депутатами: ограничение деятельности иностранных миссионеров, миссий и религиозных организаций; упорядочение деятельности нетрадиционных религий и предоставление определенных преимуществ традиционным церквам и религиям; предоставление российским гражданам приоритета при создании новых религиозных объединений и т. д.

Как известно, Б. Н. Ельцин дважды отказывался подписать принятый Верховным Советом Закон, ссылаясь на то, что он нарушает принцип равенства религиозных объединений перед законом, а также существенно сужает права лиц, не являющихся гражданами России, заниматься публичной религиозной деятельностью, то есть противоречит Конституции РФ и общепринятым международным правовым пактам о свободе совести, которые были подписаны Россией.

Новая Конституция провела разграничение прав и свобод человека и гражданина, имея в виду, что в полном объеме они присущи лишь гражданину. Однако оставалось неясным соотношение объема прав и свобод в сфере свободы совести и вероисповедания применительно к «гражданину» и «человеку» (иностранный гражданин, лицо без гражданства). Полного равенства здесь быть не может (и в реальной практике его нигде нет). Ограничения для иностранных граждан и лиц без гражданства оправданы и объективно необходимы. Но касаться они должны не личной (частной) жизни человека, а исключительно условий, порядка образования и деятельности религиозных объединений, их территориального рассредоточения и вовлечения в такие направления государственной политики, как образование, культура, армия, социальная деятельность, здравоохранение.

В 1994-1997 годах идет бурный процесс преодоления последствий искусственного (административного) сокращения религиозной сети, происходившего в 30-х и 60-х годах. Такие религии, как ислам, буддизм, тесно связанные с определенными этносами, как бы заново «осваивают» территорию прежнего распространения. Фактически они не «осваивают» новые территории, а увеличивают количество объединений и активизируют свою деятельность. Иная ситуация сложилась в «славянском» протестантизме (Свидетели Иеговы и др.), которые в 90-х годах распространились по России с огромной скоростью. Сегодня они действуют фактически в тех же географических рамках, что традиционные национальные церкви и религии. Это привело к напряженности во взаимоотношениях между различными конфессиями. Именно острота сложившейся ситуации понуждала субъекты Федерации к принятию мер по упорядочению деятельности нетрадиционных религиозных организаций. В этом причина обращения Государственной Думы к Б. Н. Ельцину «Об опасных последствиях воздействия некоторых религиозных организаций на здоровье общества, семьи, граждан России» с призывом обеспечить «религиозную безопасность российского общества».

Обращение Думы было явно запоздалым, ибо передел «религиозного пространства» в постсоветской России не в пользу традиционно бытующих религий стал уже свершившимся фактом. Безусловно, этому есть объективные причины, прежде всего политического и экономического характера. Но немалую роль сыграли и просчеты в вероисповедной политике государства, которое должно защищать не только свою территорию, недра, водное и воздушное пространство, но и свое, веками складывавшееся «духовное пространство». Для народов России в этом пространстве существенную роль играют национальные религии и церкви, зачастую являющиеся скрепой их прошлого, настоящего и будущего. И потому защита национальной религии есть защита наций и народов, государства и общества. В противном случае возрастает риск денационализации, превращение народов в «население», которое не ощущает связи с предшествующим поколением, не считает себя частью национальной общности и не ставит перед собой задачи продолжения национальной истории в будущем.

Формы поддержки государством национальных религий не должны сводиться к запрету и всемерному ограничению деятельности иных религий и объединений, к созданию препятствий на пути мировоззренческого диалога «своих» и «чужих» граждан и взаимного культурного (в том числе и религиозного) общения российских и других народов. Усилия государства должны быть направлены на реальную и многообразную помощь национальной культуре, на создание условий, при которых каждый может приобщиться к ней, включиться в нее, ощутить себя частицей народной культуры. Эта деятельность, опирающаяся на общественные объединения (различных видов, направлений), на своих граждан, и создает своеобразный национальный иммунитет, когда при самых разнообразных контактах с иными культурами человек остается «частичкой» своей национальной культуры, бережно хранит и развивает ее.

С этих позиций и выступила Русская православная церковь в 1993-1997 годах, что нашло свое отражение в выступлениях участников Рождественских образовательных чтений. Она заявила о себе как защитнице интересов общества, в определенной степени дистанцировав себя от государства из-за последствий его политики в решении «религиозного вопроса», беспрецедентного и беспардонного вмешательства иностранных миссионеров в российскую действительность. Патриарх Московский и всея Руси Алексий II в публичных выступлениях заявлял, что в России православных 80%, если учитывать процент русского населения, поэтому вполне закономерно считаться с их мнением больше, чем с представителями новых религиозных культов, которые наносят явный вред как здоровью всего общества, так и его отдельным гражданам. Он призвал верующих не ограничиваться деятельностью внутри церковной ограды, а идти в мир, как шли в мир апостолы, нести людям слова Истины, о которой они забыли, а не ждать, когда люди сами придут в храм. Необходимо требовать возвращения церкви отнятых у нее материальных ценностей: храмов, икон, предметов культового назначения, находящихся у государства. Было принято решение о расширении миссионерской деятельности, для чего создавался Миссионерский отдел.

Одно из главных направлений этой деятельности — образование. Необходимо идти на компромисс с любой администрацией, чтобы вводить в школе вероучительные дисциплины, открывать православные воскресные школы и гимназии, сделать все возможное, чтобы изменить содержание учебников и учебных пособий, написанных с атеистических позиций, написать и издать свои, в которых полнее бы отражалось то культурное наследие, которое внесла Русская православная церковь.

Необходимо подчеркнуть, что в этот период Православная церковь испытывала острую нехватку кадров даже для собственных нужд. Темпы строительства и реставрации храмов опережали темпы подготовки для них священнослужителей. Поэтому рукоположены были сотни выпускников светских вузов, прошедшие определенные катехизаторские курсы. Уступая требованиям верующих и желая исправить негативные последствия непродуманной политики, государство с легкостью отдавало в пользование церкви памятники культуры, не всегда считаясь с мнением специалистов. Различия в оценках церковного искусства светскими и религиозными деятелями явились выражением процесса всеобщей секуляризации общественной жизни в новейшее время и служат идеологическим основанием церковно-музейного противостояния. Чтобы как-то урегулировать этот процесс, в марте 1994 года между Министерством культуры России и Московским патриархатом было заключено соглашение о сотрудничестве в целях возрождения России, исходя из необходимости восстановления культурно-исторической преемственности в жизни российского народа.

Поспешность властей в передаче культовых зданий негативно отразилась даже на известных творческих коллективах. Нанесен ущерб и музейной системе. Но Русская православная церковь пока явно не справляется с тем имуществом, которое ей было передано. Это говорит о том, что не было необходимости в спешной передаче Церкви всех культовых памятников, на которые она претендовала. Более эффективной была бы планомерная, последовательная работа с учетом интересов всех сторон. Кампанейщина породила агрессивную позицию ряда религиозных общин, которые требовали немедленного освобождения православных храмов, обвиняя руководство расположенных в них музеев в атеизме, в противодействии православным идеям, забывая о том, что даже церковное имущество — это все-таки часть общенародной культуры.

Можно было бы привести немало примеров нетерпимости верующих в отношении к неверующим. Это касается как проблем, связанных с культурными памятниками, так и с образованием детей и молодежи.

Православная церковь ведет все более массированный и прицельный огонь по государственной системе образования, сохраняющей светский характер, по принципам и методологическим основам светской, материалистической науки, по органам государственной власти, желая подчинить их своему влиянию. Между тем полноценное функционирование Церкви в обществе невозможно без поддержки органов государственной власти. Не случайно та же Церковь так часто говорит о том, что именно она способствовала становлению российской государственности. И хотя Церковь в начале 90-х годов дистанцировалась от государства, называла политику в решении «религиозного вопроса» антинародной, но она пользовалась не только поддержкой со стороны государства, но и со стороны общественного сознания, подавая определенные надежды на укрепление государственной власти. Церковь не избежала соблазна принять участие в политических баталиях во время избирательных кампаний, сначала парламентских, а затем и президентских в 1995 и 1996 годах. Политические лидеры надеялись опереться на верующую часть населения, на создаваемые ими объединения (прежде всего — Русскую православную церковь).

И все же итоги голосования показали, что ни религиозные предпочтения граждан, ни демонстрирование своей «религиозности» со стороны лидеров политических объединений существенного влияния на политическую палитру парламента не оказали. В очередной раз можно было убедиться, что «религиозный фактор» если оказывает какое-либо определенное влияние на политическое сознание и поведение электората, то совсем не в тех масштабах, какие существуют на самом деле.

В то же время в окончательном исходе президентских выборов 1996 года религиозный фактор, безусловно, сыграл свою роль. Б. Н. Ельцин включил в свою программу пункты, понятные для простого верующего:

— привести действующее законодательство в соответствие с существующими международными стандартами в области отношений церкви и светской власти;

— создать правовую основу для формирования негосударственных источников поддержки деятельности религиозных объединений;

— всемерно содействовать благотворительной религиозной деятельности;

— обеспечить более тесное сотрудничество между религиозными организациями и государством в воспитании патриотизма, нравственных идеалов, в развитии высоких моральных качеств у подрастающего поколения.

Президент обещал содействовать строительству новых храмов, открытию духовных школ, расширению участия религиозных организаций в общенациональных праздниках и мероприятиях, их доступу на государственное радио и телевидение. Поэтому не удивительно, что значительная часть верующих граждан проголосовала за Б. Н. Ельцина. Оставшись на второй срок, президент сдержал слово: для верующих стали более доступными молитвенные здания, резко увеличился выпуск церковной литературы, в храмы возвращались предметы культа, святыни, появились религиозные передачи на ТВ и т. д.

Но проблемы возникли в связи с тем, что еще до этого была разрушена система взаимодействия органов власти и религиозных организаций (за исключением Татарстана и Башкортостана). Все государственно-церковные дела теперь стали возлагаться либо на отдельных экспертов-специалистов, либо на вновь образующиеся секторы, отделы, комитеты по связям с религиозными организациями в структуре органов власти субъектов Федерации.

Середина 90-х годов ознаменовалась созданием в федеральных министерствах и ведомствах организационно-управленческих структур по взаимодействию с религиозными организациями. Полезность такого сотрудничества не вызывала сомнения, если оно не ограничивалось Православной церковью. Однако более сложным является вопрос о включенности религиозных организаций непосредственно в сферу деятельности таких институтов государства, как силовые министерства, ибо заявленная в Конституции РФ светскость государства впрямую относится к ним.

Сегодня можно констатировать, что религиозные объединения присутствуют во всех сферах общественной жизни. С их интересами, проблемами, деятельностью сталкиваются органы всех ветвей государственной власти и управления, а также органы местного самоуправления. И хотя Закон «О свободе вероисповеданий» запрещал создание государственных органов и должностей, специально предназначенных для «реализации права граждан на свободу вероисповеданий» (ст. 8), но фактически на всех властных уровнях они учреждены и действуют. Правда, деятельность их разобщена, не скоординирована и потому зачастую малоэффективна, особенно на региональном уровне.

С ноября 1994 по лето 1997 более тридцати субъектов РФ приняли собственные законы о религиозных организациях. Правда, теперь Конституционный суд рассматривает их соответствие новому Федеральному закону.

Рождественские образовательные чтения в эти годы внесли свою лепту в процесс формирования государственно-церковных отношений в современной России. В защиту православных ценностей выступили на этих Чтениях известные ученые (Президент РАО Н. Д. Никандров, академик РАН А. Л. Яншин, доктор филологических наук В. Ю. Троицкий, профессор Академии МВД России М. П. Стурова и др.); иерархи Русской православной церкви (Патриарх Алексий II; председатель Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата игумен Иоанн (Экономцев); ректор православного Свято-Тихоновского богословского института протоиерей Владимир Воробьев; епископ Белгородский Иоанн и др.), министр образования В. М. Филиппов, его коллега из Республики Беларусь В. И. Стражев, преподаватели светских и духовных образовательных учреждений, священнослужители.

Участники Чтений обсуждали проблемы экологии и бездуховности, взаимодействия с органами государственной власти, говорили о ценностях православной культуры, образования и воспитания личности на принципах православия, о необходимости пересмотра стандартов образования, о ложных ценностях материалистического мировоззрения и о многом другом.

Не могли они обойти молчанием засилье иностранных миссионеров. Особую тревогу у участников Чтений вызывала деятельность так называемых тоталитарных сект, наносящих вред здоровью граждан, семье и обществу в целом. В итоговых документах участники Рождественских образовательных чтений выражали неудовлетворенность действующим законодательством в сфере религиозного образования и воспитания.

Закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», явившийся плодом компромисса между различными общественными движениями и конфессиями, не свободен от противоречий и двусмысленности отдельных положений, дающих возможность использовать его во вред поступательному развитию отношений государства и религиозных организаций; отдельные его статьи уязвимы и подвергаются справедливой критике. Хотя исторические религиозные институты не получили каких-то ощутимых выгод и льгот, однако отсутствие четкого контроля за исполнением Закона позволяет часто подменять его требования соображениями «целесообразности» в интересах той или иной религиозной организации. Создается впечатление, что государство самоустранилось от контроля за теми вопросами деятельности религиозных организаций, которые должны находиться в сфере его интересов (например, расходование бюджетных и иных государственных средств, выделяемых на нужды религиозных организаций, сохранность движимого и недвижимого имущества и т. п.).

Законы, принятые субъектами РФ, существенно ограничивают право на свободу совести. Так, в соответствии с положением Закона «О религиозной деятельности на территории Республики Бурятии», принятого 23 декабря 1997 года, религиозные организации обязаны получать специальное разрешение на осуществление проповеднической и благотворительной деятельности. За выдачу такого разрешения с религиозных организаций взимается сбор в размере 110 минимальных окладов. Эти и подобные им факты приводят иных граждан к сомнениям. Если учесть, что в России никогда не было большого уважения к законам, в том числе и тем, которые регламентировали права и религиозные свободы граждан, то можно утверждать, что в современной России религиозная ситуация развивается преимущественно стихийно. Каждая конфессия или религиозная организация самостоятельно вырабатывают нормы и правила гражданского поведения, исходя больше из своих представлений.

Перечисление в преамбуле Федерального закона традиционных религий и конфессий воспринимается на местах как основание считать все иные конфессиональные образования «сектами» с вытекающими отсюда негативными для них последствиями. В средствах массовой информации нередко подаются тенденциозные материалы в отношении так называемых нетрадиционных конфессий, оскорбляющие чувства верующих.

На Рождественских чтениях был подвергнут жесткой критике государственный образовательный стандарт «Теология» только за то, что он написан не с православных позиций. Идет активный пересмотр отечественной истории: участники Чтений, в частности, недовольны тем, что в новых учебниках по истории (например, авторов из Херсона Жаровой и Мишиной) «красные» и «белые» в гражданской войне проявляли в равной степени бессмысленную жестокость. Нет, говорит протоиерей Георгий Митрофанов, преподаватель Санкт-Петербургских Духовной академии и семинарии, жестокость была только со стороны «красных», а «белые» — это рыцари православного духа, не способные на жестокость.

Таким образом, речь идет о необходимости перевести церковно-государственные отношения на качественно новый уровень, который бы позволил избавиться от крайностей. Министр образования В. М. Филиппов на Рождественских чтениях, в частности, сказал, что будут создаваться светско-религиозные комиссии по образованию, которые призваны будут освободить государственные образовательные стандарты, учебные программы от проявлений воинствующего атеизма, а практические рекомендации этих комиссий — направлены на улучшение гуманитарного образования в школах и вузах. В соответствии с действующим законодательством будут определены меры, обеспечивающие более полное удовлетворение религиозных потребностей верующих в классах и аудиториях государственных общеобразовательных и других учебных заведениях. В частности, уже расширены возможности для организации — разумеется, вне обязательного школьного расписания — занятий с группами желающих, посвященных религиозному обучению и воспитанию. Совместно с представителями Православной церкви будет продолжено обсуждение коренных проблем развития образования в нашем Отечестве, чему должно способствовать регулярное проведение конференций на общую тему «Образование и Православие».

 

№ 1, 2001. С. 50–55.

 
PR-CY.ru