С мифом об исчезающем боге связано имя Телепина; он был богом земледелия. В мифе о нем говорится, что с исчезновением этого божества вся жизнь на земле замирает, поэтому его причисляют к классу таких умирающих и воскресающих богов, как Таммуз, Адонис, Аттис или Осирис.

Лувийским божеством был Санта («царь»), отождествленный хеттами с Мардуком. Он сохранялся вплоть до греческой эпохи под именем Сандана, которому поклонялись в Тарсе. Его изображали с огромной кистью спелого винограда. Бог Тархунд, позднее отождествленный с этрусским Тархоном, от имени которого произошло личное имя Тарквиний, тоже был богом грозы. Заслуживает упоминания богиня Кубаба, которая послужила прообразом фригийской Кибебы (Кибелы).

Контакты с Сирией, бывшие одной из причин проникновения к хеттам хурритского культурного влияния, в эпоху Нового царства привели также к появлению хеттского мифа о боге Ваале и богине Ашерту. Увеличение власти царя в этот период, который все больше стал превращаться в типичного восточного деспота, привело к тому, что общий религиозный характер некоторых письменных источников сочетается с личной нотой царя, звучащей в его обращении к богу; иногда эти обращения написаны в форме личного письма царя.

Но есть в них и еще нечто новое: мысль о смирении земного царя перед богом, насылающем болезни. Это перекликается с идеями ветхозаветной древнееврейской литературы, согласно которым за грехи отца может ответить сын. А царь, по представлениям древних, считался сыном бога, поэтому он должен отвечать за жестокости бога-отца. Более того, многие молитвы напоминают библейские притчи. И в этой концепции, близкой к позднейшим религиозным учениям Востока, отчетливо выражена мысль о личной ответственности свободного человека перед потомством и историей, и это миросозерцание было свойственно хеттам, хотя этот трагический голос пробудившегося исторического сознания личности еще сочетается с наивными антропоморфными представлениями о богах. Так, например, в своей молитве во время чумы царь Мурсилис II (ок. 1343–1313 до н.э.) пытается вызвать сочувствие богов, убеждая их: чем меньше людей останется в живых, тем меньше будет жертвоприношений, и боги станут голодать. Сам же Мурсилис II, как и все другие цари того времени, выполняя роль царя-жреца, был оплетен сложнейшей сетью архаических обрядов, окружавших его священную личность.