Выразившийся в его главной книге «Божественные установления» синтез христианских и классических начал проведен с редкой уверенностью и последовательностью, но оплачен дорогой ценой: если христианская вера внутри такого синтеза утрачивает дерзновенную глубину парадокса, то античная культура сводится к стилистическому блеску и к общим местам моральной философии, отказываясь от научного духа.

По мысли автора, в язычестве не может быть ни истинной мудрости, ни истинной религии, так как в нем они отделены одна от другой, тогда как религия немыслима без мудрости, мудрость – без религии. Почитая Юпитера и других своих богов, язычники, по мнению Лактанция, в сущности, нередко молились Богу истинному. За критикой учений Пифагора, Сократа, Цицерона и др. следует изложение учения христианства. В частности, Лактанций излагает очень распространенное в то время в христианстве учение хилиазма: Бог сотворил мир в шесть дней; отсюда следует, что мир будет существовать шесть тысяч лет; следовательно, через 200 лет (со времени автора) последует конец мира, и наступит новое, тысячелетнее царство Христово, соответствующее седьмому дню повествования о творении.

В целом соединение большой литературной традиции прошлого с христианским содержанием было до Константина I Великого слишком предварительным, а во времена Константина слишком официозным и слишком скороспелым, чтобы не быть поверхностным. Но во второй половине IV в. оно идет вглубь. Это проявилось, прежде всего, в творчестве Амвросия Медиоланского (IV в.). Как писатель и мыслитель он уступает двум младшим представителям христианской литературы второй половины IV в. – Иерониму и Августину, однако без его планомерной, упорядочивающей деятельности, без его организаторской и просветительской инициативы, всегда верно отвечающей потребностям времени, многие позднейшие достижения были бы немыслимы. Происхождение и психологический склад характера связывали Амвросия с поколениями римских администраторов, управлявших империей: он и сам начинал магистратом, но его гражданская карьера неожиданно для него и против его воли была прервана народным выбором, возведшим его, мирянина, на епископскую кафедру города Милана (Медиолана; откуда и прозвище – Медиоланский). В 374 г., после смерти медиоланского епископа Авксентия, вопрос о его преемнике вызвал упорную борьбу между православными и арианами. Амвросий пришел на собрание как должностное лицо, чтобы успокаивать собравшихся, но единогласно был ими избран епископом, несмотря на отказы, которые он аргументировал тем, что был всего лишь катехуменом (т.е. оглашенным). Но он и ранее был подготовлен к этой деятельности христианской традицией своего рода, насчитывавшего мучеников, а также благодаря усердному изучению богословия и прирожденному ораторскому таланту.

Амвросий предвосхитил столь важный для Средневековья тип католического прелата, властного, дельного и распорядительного, решительно вмешивающегося в политические распри и не боящегося спорить со светской властью. Он умел, благодаря своему дипломатическому такту, импонировать власти, часто находившейся под влиянием ариан.