11. Творчество христианских писателей Западной Церкви (II–V вв.).

Римскую империю в конце II в. постигает всеобщий социальный, политический и духовный кризис. Процветание городов сменяется их упадком, который достигает наибольшей силы в традиционных центрах греко-римской цивилизации (при относительном благополучии на Ближнем Востоке и в Северной Африке). Муниципальные идеалы, явившие собой урезанный вариант античной гражданственности, перестают быть притягательными. Компромисс между самодержавной властью императоров и моральными представлениями республиканской старины теряет смысл. Почитание «отечественных» италийских и эллинских богов вытесняется восточными культами, среди которых все заметнее становится христианство. Вероучение Церкви становится исходным пунктом и основой всякого мышления и определяется всевозрастающей гегемонией христианской идеологии. Поэтому история литературы становится в это время неотделимой от истории религии. Чем ниже опускался уровень языческой риторики и поэзии, тем смелее осуществляла свои завоевания христианская литература. И совсем не случайно, что ее прорыв в латиноязычном круге связан, прежде всего, с городами Северной Африки, которые не имели классического прошлого, но к тому времени сохранили нерастраченный запас духовных сил.

Первая четко очерченная авторская индивидуальность в истории христианской литературы на латинском языке – это уроженец Карфагена Тертуллиан (II–III вв.). Это не просто яркая, но очень яркая индивидуальность, своеобычная до своеволия, как на уровне мысли, так и на уровне стиля. Удержаться в рамках церковной ортодоксии ему не удалось: его привлекал яростный пафос радикальной ереси монтанистов, и к 207 г. он выступил с резкими выпадами против недостаточно последовательного проведения принципов аскетизма и против иерархической структуры Церкви. Если современные ему греческие церковные мыслители типа Климента Александрийского работали над приведением библейского предания и античной философской традиции в целостную систему, то Тертуллиан не упускал ни одного случая злорадно подчеркнуть пропасть между верой и умозрением. Нападая на построения теоретизирующего разума, он отстаивает права «естественного» здравого смысла, развертывая программу возвращения к природе, и притом не только в жизни, но и в познании. Он считал, что необходимо преодолеть все слои книжности и докопаться до изначальных недр человеческой души. Эмоциональный фон мышления Тертуллиана – характерная для его кризисного времени и для молодого христианства тоска по эсхатологической развязке. Имперскому общественному порядку он противопоставляет кинически окрашенный космополитизм и моральное бойкотирование политики: «Для нас нет дел более чуждых, чем государственные. Мы признаем для всех только одно государство – мироздание», – писал он в «Апологетике».

 



 
PR-CY.ru