Другое дело – римская христианская литература III в. Платонизм греческого христианства еще не коснулся ее; учение богословов в духе Оригена проникло на Запад лишь в следующий период. Зато апологетика здесь процветает, и притом в обоих направлениях: классическом (цицероновском, как у Менуция Феликса) и азианском (как у Тертуллиана). Продолжателем Тертуллиана был его ученик Киприан, епископ Карфагенский, один из самых видных церковных деятелей этой эпохи. К антиязыческой апологетике принадлежат его трактаты «К Донату» (противопоставление порочности язычества и чистоты христианства), «К Деметриану» (защита христиан против обвинения, что их богоотступничество – причина постигших Рим бедствий); антиеретическая апологетика представлена трактатом «О единстве кафолической Церкви» и рядом пасторских посланий.

Догматическая литература носила здесь не метафизический, а моралистический характер; во главе ее стоял все тот же Киприан («О добрых делах и милостыне», «О ценностях терпения», «О хвале мученикам» и др.). Сюда же можно отнести и его современника, расколоучителя Новациана, от которого сохранились трактаты «О Троице» и «О иудейских яствах» и два послания к Киприану в пользу строгости церковной дисциплины по отношению к отступникам.

Явление отступничества становилось все более актуальным по мере приобретения христианством перевеса над языческой религией. Уже на Первом Вселенском соборе в 325 г. выяснилось, что есть много отступников «не по принуждению, не по причине лишения имущества, без всякой опасности и тому подобных поводов». Поскольку церковных строгостей для борьбы с этим явлением оказалось недостаточно, такое отступничество стало караться государством. Рядом с язычеством было поставлено иудейство, а потом и ереси. Наказания полагались суровые: лишение имущества, права завещать, дарить, свидетельствовать на суде и т.д. А свод законов под названием «Прохирон» заявляет, что «удостоившиеся святого крещения и снова обратившиеся к язычеству подлежат или смерти через повешение, сожжение, усечение, или ссылке в каторжные работы, или заточению». Все это как-то не вяжется с евангельской заповедью любви. Ведь не только государство, но и Церковь усиливает строгости: в то время как Первый Вселенский собор требует 12-летнего покаяния, Василий Великий и Григорий Нисский отлучают раскаявшихся преступников до смерти. Таким образом, уже в византийском праве закреплено наказание за отлучение от Церкви, и наказание осуществлялось не Церковью, а государством. Это говорит о том, что христианская Церковь изначально нуждалась в государственной поддержке в борьбе с ересями.

Уже к концу II в. не было ни одной провинции, ни одного крупного города, в которых не было бы христианской общины. Значительно расширился социальный состав христиан. Впрочем, среди современных исследователей все большее распространение получает точка зрения, согласно которой при всем значении низов в формировании новой религии уже на первых ступенях ее существования социальной однородности не было. Проповедь учения, объяснявшего, что «нет ни эллина, ни иудея, ни варвара, скифа, раба, свободного; но все и во всем Христос», дала свои грандиозные результаты. Однако утверждение, что христианство подвергалось гонениям со стороны римского общества с самого начала, ничем не оправдано.