В эпоху империи свобода коллегий зависела от личности императора; но с конца II в. н.э. начинается их реформа, которая завершается в IV в. н.э. Причиной была идея, что коллегии объединяются общностью не интересов, а службы государству, и принадлежность к коллегии стала не только пожизненной, но и наследственной, чем был подготовлен цеховой и корпоративный строй Средних веков.

Как преимущественно религиозный характер коллегий, так и их автономия и неопределенность численного состава делали их естественными очагами новых религиозных идей. Так, уже в конце III в. до н.э. вакхическая (т.е., вероятно, орфическая) пропаганда воспользовалась коллегиями для того, чтобы опутать Рим целой сетью вакхических братств, которые были признаны политически опасными и поэтому подверглись запрещению. Поклонники Исиды, Митры и других культов также соединились в коллегии и преследовали свои религиозные задачи под покровом старых и узаконенных общественных форм. В связи с этим представляется вполне вероятным, что такая коллегия была первообразом и христианской общины. Не вызывает сомнения и то, что коллегия была внешней формой, которой воспользовались для своих религиозных целей проживавшие в Римской империи евреи. Роль еврейства и еврейского прозелитизма в Римской империи заключалась, прежде всего, в том, что они создали первоначальные очаги, из которых впоследствии христианство распространилось по всей империи. Как на Востоке, так и на Западе еврейская диаспора была очень обширной; город Рим увидел их в большом количестве после завоевания Иерусалима Помпеем в 63 г. до н.э.

В эпоху распространения христианства в Риме было уже много еврейских общин, так называемых «синагог», каждая из которых представляла собой одно обособленное целое. Они имели внешний вид коллегий; вся разница состояла в том, что во главе их стояло не несколько «магистров», как это было в других, а, по-видимому, один «герусиарх». Воспользовавшись внешними формами признанных в римском государстве корпораций, евреи твердо держались своих традиций и на уступки не шли. Правда, и римские власти обнаруживали к ним крайнюю терпимость и с той гуманностью, которая им была свойственна по отношению к религиям других народов, щадили все их обычаи, даже те, которые не совсем укладывались в общий строй государственной жизни. Кроме свободы культа, еврейские синагоги получили право иметь собственное имущество и свободно им распоряжаться, а также право суда над своими членами, так как еврейский Закон предусматривал не только религиозные, но и правовые и процессуальные нормы.

Таким образом, еврейские общины сумели завоевать себе в римском государстве почти полную автономию. И если учесть, что все римское государство было покрыто сетью таких автономных общин, находящихся в постоянных отношениях друг с другом и почти закрытых для прочего греко-римского мира, то становится понятно, почему раздавшееся в Иерусалиме пророческое слово стало быстро облетать все эти общины и производить в них соответствующую своему назначению бурю, прежде чем обратить на это внимание кого бы то ни было из не принадлежащих к синагогам членов греко-римского общества. Этим вполне объясняется тот факт, что греко-римская литература первой половины столетия после смерти Христа не обращала внимания на Его учение.