Цель этого праздничного блеска была двоякая: во-первых, поддержать престиж новой столицы перед греческим миром и, во-вторых, ублажить широкие массы населения, истомленного тяжелыми войнами. Ни о какой духовной эллинизации римской правящей знати в это время еще нет речи: греческий театр для нее не часть внутреннего мира, а лишь предмет роскоши, рассчитанный на иностранцев и чернь. Поэтому литературные занятия у нее в пренебрежении: все поэты в этот период происходят из средних и низших слоев общества и не из Рима, а из эллинизированных областей Италии.

Но эта эпоха выдвинула и трех первых римских поэтов: Ливия Андроника, Гнея Невия и Макция Плавта. Их достижения были подготовлены творчеством нескольких поколений безымянных авторов, сочинявших героические песни для пиров и сценарии для праздничных театров. По заказу должностных лиц они переводили с греческого на латинский язык трагедии и комедии и сами были их режиссерами и актерами. По греческому образцу составляли гимны богам для общественного молебствия. Но первые римские поэты научились у греков главному – искусству большой сюжетной формы: эпоса и драмы. И первым шагом на этом пути был простой перевод образцов греческой поэзии на латинский язык. Этот шаг сделал Ливий Андроник. Этой переводной работе Андроника противопоставил свое осознанное стремление к оригинальности и римской самобытности Гней Невий. Он создал национальную эпопею «Пунийская война», воспевающую борьбу Рима с Карфагеном, в которой поэт сам принимал участие. Макций Плавт первым из римских писателей сосредоточился на комедии.

В первой половине II в. до н.э., после покорения западного Средиземноморья, Рим обращается к покорению восточного Средиземноморья и устанавливает свое господство над Грецией. Связи Рима с Грецией сразу стали теснее и прочнее. Материальные богатства, накопленные Грецией, широким потоком потекли в Рим, опьянение роскошью греческого быта стало поголовным, появилось даже понятие «развратничать». Но вместе с этим Риму открылись и духовные богатства Греции. За поварами и актерами в Рим потянулись ученые и философы. После поражения Македонии в Рим была переведена библиотека македонского царя – лучшая после александрийской, пергамской и, может быть, антиохийской. Знакомясь с классическими произведениями греческой мысли и слова, римская аристократия впервые увидела в греческой культуре ценность для себя, а не для других, средство внутреннего совершенствования, а не внешнего блеска.

В новой обстановке возникает и новый духовный идеал римлянина. Завоевание мира означало для него, что доблесть (virtus) Рима оказалась сильней, чем доблесть его соперников, и поэтому именно Рим оказывается в ответе за судьбы всего цивилизованного человечества. А это влекло за собой постепенное расширение, одухотворение традиционного уклада идеала virtus, его превращение из узкогражданского в общечеловеческий. Рядом с традиционными римскими добродетелями выдвигаются новые: справедливость, милосердие и самая широкая из них – человечность (humanitas). Рядом с традиционным пафосом общественного дела выдвигается пафос частного досуга не как простого отдыха, а как умственного просвещения и духовного совершенствования.

 



 
PR-CY.ru