В это время были созданы поздние книги ветхозаветного канона, в том числе «Песнь песней», «Книга пророка Даниила», «Экклезиаст», некоторые разделы «Книги притчей Соломоновых», книги гимнов и поучений, легенды и псалмы, а также апокалипсисы с новой религиозной ориентацией, повлиявшие впоследствии на литературу Нового Завета. Но ни одно из этих сочинений не обязано своим происхождением греческим идеям и литературным формам. Те параллели с эпикурейским и стоическим учением, которые исследователи находят в «Экклезиасте», по-видимому, вполне объяснимы общими идеологическими веяниями эпохи.

Для становления ранней христианской литературы имели немалое значение сочинения александрийцев Аристобула и в особенности Филона, которые в духе стоиков прибегали к аллегорическому толкованию Библии и пытались согласовать ее содержание с учениями Пифагора, Платона и Зенона. Филон, в частности, был главным посредником между философией Платона и христианской традицией, и для последней особо важную роль сыграло его учение о Логосе как высшей манифестации божественной активности. Платоническое противопоставление души и тела в стоическом учении о добродетели с ярко выраженными мистицизмом и эсхатологией в духе современных им еврейских апокрифов есть в «Книге премудрости Соломоновой» и в ряде других произведений.

Культурный синтез эллинистической эпохи оказал влияние и Востока на Грецию, прежде всего на становление греческого романа. Однако это влияние было невелико: слишком сильным был разрыв в предшествующие эпохи, и требовалось длительное время, чтобы хоть в какой-то мере унифицировать разнородные представления, традиции и устремления. Эллинизм создавал для этого определенный идеологический климат, однако его последствия в полной мере сказались уже в столетия, падающие на расцвет Римской империи.

Эллинизм подорвал основы прежних государственных объединений, как восточной деспотии, так и греческого полиса, и духовной опорой в новом мире теперь становятся универсализм и, как естественная на него реакция, индивидуализм. Величайшим достижением данной эпохи было признание того, что, по крайней мере, потенциально, все люди равны, и отсюда возникла концепция мира как единого общества (ойкумены). Уже киник Диоген в ответ на вопрос, из какого города он происходит, отвечал: «Я гражданин мира». Универсальные идеи сказались на деятельности Александра Македонского, равно воодушевляли и стоиков, и эпикурейцев.

Вместе с тем кризис полисного миросозерцания обусловил движение от абстрактно-героического к конкретно-гуманистическому идеалу: трагедия уступает место новой комедии, а интерес к подвигам мифических героев вытесняется интересом к любовным историям и быту рядовых людей. Обе важнейшие философские школы эллинистической эпохи – эпикуреизм и стоицизм – исходили из того, что человек перестал быть частицей полиса, и ценен сам по себе. При этом обе школы, особенно стоицизм, впитали в себя не только эллинское философское наследие, но и этические воззрения древних восточных мыслителей. Большинство их были выходцами с Востока, и в их учении о моральном долге, в их склонности к монотеизму слышатся отзвуки то ветхозаветной проповеди, то вавилонских астрологических учений.

Космополитические и индивидуалистические тенденции эпохи особенно явно сказались в области религии, в частности, в возникновении синкретических культов. Процесс религиозного синкретизма нередко выливался в попытки создания монотеистической религии. Атрибуты отдельных богов переносились на одного бога, и предтечей такого единого верховного существа были, например, Серапис, греческий Дионис или египетская Исида, которую чтили в это время повсюду – от Галлии до Сирии.

 



 
PR-CY.ru