9. Философия эпохи эллинизма.

Человеческой психике необходимо ощущение чего-то прочного, надежного, желательно – вечного. При полисной системе и мифологическом сознании это ощущение прочности было, но оно стало исчезать вместе с кризисом полисной системы. Прочные основы жизни люди эпохи эллинизма стали искать в отвлеченных представлениях. Такими основами могли выступать философские находки, утверждавшие, что в основе мира лежит, например, огонь или вода. Эти поиски приводили к зарождению философии как таковой. Так же, как и религия, она стремилась выразить мироощущение и ответить на запросы нового умонастроения. Но это умонастроение выразилось наиболее ярко в формуле «Все течет, все меняется».

Поэтому вполне закономерно, что наиболее наглядное выражение умонастроение новой эпохи находит в философии того времени. Учения Платона и Аристотеля, представляющие собой как бы предельно яркую форму полисного мироощущения, теряют теперь свою популярность. Уже преемник Аристотеля Феофраст сосредоточивается главным образом на том, чтобы приблизить метафизические категории своего учителя к традиционным понятиям, более удобным для конкретных исследований. Возникли школы так называемых академиков, которые отказываются от пифагорейской догматики позднего Платона и возвращаются к сократической диалектике раннего Платона с ее исходным тезисом «я знаю, что я ничего не знаю», т.е. к скептицизму. Бурное развитие получают учения двух малых сократических школ IV в. до н.э., наиболее индивидуалистических по своим этическим взглядам: киренской школы Аристиппа, учившей, что высшим благом является индивидуальное наслаждение, и кинической школы Антисфена и Диогена, учившей, что высшим благом является индивидуальная независимость. Эти теории легли в основу двух философских систем, которые стали подлинными властителями дум эллинистического мира, – эпикурейства и стоицизма.

Согласно эпикурейству, общество состоит из отдельных лиц, которых ничто не объединяет: каждый руководствуется только заботой о собственном благе. Без государства, к сожалению, обойтись нельзя, но чем меньше иметь дело с государством, тем лучше. «Живи незаметно!» – вот программа эпикурейства. Настоящий мудрец тот, кто может отрешиться от всех беспокойств внешнего мира, достигнуть «атараксии» (безмятежности), т.е. полного, ничем не возмущаемого душевного покоя и равновесия. Ощущение такого покоя есть наслаждение; в нем и состоит высшее благо.

Стоицизм, напротив, был самым ярким выражением космополитических тенденций в культуре эллинизма. Мир, по учению стоиков, был подобием человеческого полиса или живого организма, где все части неразрывно живут единой жизнью, по одним законам. И законы эти – судьба, которой подчинено все, великое и малое. В этом мировом организме есть и мировая душа, или мировой разум, – это тончайшая огненная материя – «пневма», пронизывающая все без исключения тела, живые и неживые, но наибольшей концентрации достигающая в человеческом существе. Настоящий мудрец тот, кто сможет отрешиться от всех отвлекающих страстей своего душевного мира (апатия – бесстрастие) и достичь полного слияния своей пневмы с мировой. Ощущение такого слияния есть сознание добродетели; в нем и состоит высшее благо. Только такой мудрец будет подлинным гражданином мирового полиса, свободным и сильным, как боги; только естественным законам этого мирового полиса и подвластен мудрец. Если же эти законы вступают в противоречие с реальными законами земных государств, то мудрец бесстрашно выступает против последних.